«После П. М.
Третьякова Мамонтов был
одной из выдающихся фигур меценатствующей
Москвы, он создал первую русскую богему —
Абрамцево — наш Барбизон».
Кузьма Петров-Водкин
Годам к 35-ти к Савве Ивановичу
Мамонтову прочно приклеилось прозвище Савва Великолепный — по аналогии с
Лоренцо Великолепным, блистательным политиком и щедрым меценатом из семейства
Медичи, при котором Флоренции пережила небывалый расцвет искусства. Будут,
конечно, в России неординарные купцы-меценаты и после Саввы: Щукин, Морозов… Но
только универсальный Мамонтов, близкий друг Поленова и Репина, покровитель
Васнецова, Серова и Коровина, первооткрыватель Шаляпина и защитник не понятого
публикой Врубеля, инвестор «Мира искусства» и худрук собственноручно созданной «Частной
оперы», «неистовый Савва», «человек-водоворот», «миллионщик» — останется в
истории «русским Медичи».
Отец Саввы, Иван Федорович, был потомственный купец. Как и
многие представители купеческого сословия, Мамонтовы происходили из
старообрядцев: считалось, сугубая религиозность гарантирует их особую
щепетильность и честность в делах. Эти, дескать, не обманут: Господь не велит.
Промыслом Мамонтовых были винокуренные заводы.
Иван Федорович Мамонтов занимался делом для России новым
и, без сомнения, очень перспективным: он строил железные дороги. Детей у
Мамонтовых родилось шестеро, некоторые умерли — кто от младенческих болезней,
кто от холеры, и на третьего сына Савву, крепкого и красивого сорванца, Иван
Федорович возлагал особые надежды: рано или поздно семейное дело нужно будет
кому-то передать. А пока Савве был нанят немец-гувернёр, чтобы учил языкам и по
необходимости порол.
Гимназию Савва окончил плохо — с двойками по математике,
русскому и единицей по латыни. Хорошие отметки имел только по немецкому и
Закону Божию. Позже Савва сделался студентом юридического факультета
Московского университета.
Иван Федорович рассчитывал, что Савва получит хорошее
образование, но сыну и здесь было не до учебы. Он увлекался театром, пропадал в
опере. Отец сердился и в письмах требовал от Саввы немедленно взяться за ум:
«Мне нужен не актёришка, а образованный, здравомыслящий юрист, которому можно
без страха поручить серьёзное дело.
Настало
время нараставших волнений в студенческой среде, время прокламаций и тайных обществ.
Отец немедленно забрал Савву из
университета и отправил в Баку, поручив 20-летнему сыну первое в его жизни
самостоятельное дело. Так, не завершив образование, Савва вступил во взрослую
жизнь.
Иван
Федорович в то время как раз пробовал инвестировать в первые нефтяные промыслы
на Каспии. Туда-то — торговать и торговаться с хитрыми персами и
направил отец молодого Савву. Расчёт был такой: получится у Саввы сладить с
несговорчивыми восточными людьми и не остаться в убытке, значит, и в других
делах от него будет толк.
Снарядить и сопроводить караваны без потерь было первой
задачей, избежать таможенных поборов — второй. Редкое чутьё помогало Мамонтову
удачно выбирать товар. Купеческие гены брали своё: торговля быстро начала
приносить барыши.
Иван Федорович тихо торжествовал: Саввушка торгует с
приростом, дань на таможнях не платит, изображает из себя большого человека.
Может, не зря театром увлекался?
Савва строил грандиозные торговые планы. Но помешала
болезнь: понадобилась операция на пояснице. И обеспокоенный отец отправил Савву
в Милан — погреться на итальянском солнце, а заодно изучить местные шёлковые
промыслы: старший Мамонтов планировал начать торговлю шёлком.
В Милане Савва близко сошёлся с Сапожниковыми — русским
семейством, путешествующим по Италии. Он тут же влюбился в их 17-летнюю дочку
Лизаньку, девицу строгую, но приветливую, большую ценительницу музыки и
литературы. Савве на тот момент было 23.
Иван
Федорович выбор сына, попросившего благословения, одобрил: репутация у Сапожниковых
в купеческой среде была доброкачественной, чего еще требовать?
В 1869-м году Иван Федорович внезапно скончался от воспаления
брюшины. Какой капитал унаследовал 28-летний Савва, доподлинно не известно. Но
дело жизни отца — железные дороги —
стали главным делом сына. Отец дотянул Северную дорогу от Москвы до Ярославля.
Савва продолжит её до Вологды, Архангельска, Мурманска.
Весёлый,
решительный, молниеносно соображавший, неимоверно обаятельный и, главное, с
ничем еще не омрачённой репутацией, Мамонтов быстро шёл в гору.
Вторым
направлением, выбранным Саввой, куда протянутся железнодорожные линии, станет
Донецкая каменноугольная дорога. К 1882-му году она соединит Мариуполь и Юзовку
(теперешний Донецк) с российскими промышленными центрами. Савва заработает миллионы.
Его имя скоро станет известным в деловых и промышленных кругах, он будет вхож
во многие высокие кабинеты.
То, что делал для русских художников Савва, сейчас,
вероятно, назвали бы адресными субсидиями. Или грантами. Мамонтов не занимался
слепой благотворительностью. Не видел в этом смысла. При этом никогда не жалел
денег для искусства. Такой парадокс. Он щедро финансировал то, что считал
ценным, достойным внимания, он избавлял от нищеты, давал уверенность в своих
силах и щедро делился семейным теплом. Но главное — Савва вместе со своей
большой семьёй (у них с
Елизаветой Григорьевной родится
пятеро детей — Сергей, Андрей, Всеволод, Вера и Александра, первые буквы их
имён составят анаграмму «САВВА») создавал среду.
Сейчас это кажется неправдоподобным и, может быть, даже
смешным: было время, когда Мамонтов всерьёз собирался бросить железную дорогу и
всецело посвятить себя скульптуре, высокому искусству. Жена отговорила. Да и
стыдно было оставить начатое отцом дело.
Но, пожалуй, главным увлечение Мамонтова была не
скульптура, не живопись и ремёсла — театр. Все начиналось с домашних постановок
в доме Мамонтовых. На них не жалели денег, изготавливали декорации, шили
костюмы, приглашали, если нужно, профессиональных певцов.
Опера принесла разлад в казавшуюся такой
крепкой, до незыблемости, семью Саввы и Елизаветы. Жена не разделяла Саввиного
увлечения. Настанет день, когда вся Москва будет судачить о том, что миллионщик
Мамонтов завёл театр исключительно для своей пассии — певицы Татьяны Любатович.
И даже когда эта шокировавшая многих друзей дома связь прервётся, семейного
единения будет не вернуть: Савва Иванович и Елизавета Григорьевна, ушедшая в
религиозные переживания, больше никогда не смогут по-настоящему сблизиться,
хотя и будут сохранять видимость брака.
11 сентября 1899 года Мамонтов был арестован. В доме на
Садово-Спасской учинили обыск, а Савву под конвоем показательно провели по
городу, на потребу глазеющей публике, до Таганской тюрьмы. Такого публичного
позора Мамонтов не переживал за всю жизнь. Дом, известный всей Москве, будет
опечатан. Картины и скульптуры — гибнуть от холода и сырости. В 1903-м году
отчуждённое имущество Мамонтовых — мебель, предметы искусства, старинное оружие
— уйдёт с молотка.
Мамонтов провел в тюрьме несколько месяцев. Ему вменялась
растрата казённых средств, хотя многие понимали, что обвинения отчасти
сфабрикованы. Министр юстиции Муравьёв враждовал с министром финансов Витте, с
которым сотрудничал Мамонтов, и рассчитывал, что после публичного позора «московского
Медичи» Витте не сможет сохранить под собою кресло. После блестящей речи
защищавшего Мамонтова знаменитого адвоката Федора Плевако (это, кстати, был
принцип Мамонтова — всегда взаимодействовать только с лучшими в своей сфере:
врачами, юристами, музыкантами) суд присяжных вынес оправдательный приговор.
Однако стараниями конкурентов Мамонтов за время ареста был почти разорён. Он
был сломлен и так не смог, несмотря на предпринимаемые несколько раз попытки,
вернуться в дело.
Савва
переживёт многих из тех, кого любил. От давней болезни почек скончается сын
Андрей, одарённый архитектор. Умрёт дочь Верочка. Потом Мамонтов потеряет жену,
внука и вместе с ними — смысл. Он проживёт после ареста еще долгих 18 лет. Но
это будут тёмные, «слепые» годы. Когда в 1918-м году в возрасте 77-ми лет
Великолепного Саввы не станет, Россия не заметит потери: охваченной войной и
революцией, ей еще долго будет не до вклада в свою историю и культуру «русского
Медичи».
Е. А. Калашникова
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Мы ждем Ваших отзывов!